Переезду Минералогического музея в здание бывшей Сретенской церкви предшествовал весьма долгий период становления самого музея. История его создания началась в 1958 году, когда внука знаменитого мурзинского горщика Данилы Кондратьевича Зверева (который стал прообразом Данилы-мастера в сказах П. П. Бажова) Ивана Зверева односельчане избрали председателем Мурзинского сельсовета. Будучи геологом, Иван Иванович собрал у себя дома богатую коллекцию минералов, добытых им самим в окрестностях Мурзинки. Время от времени к нему обращались учителя сельских школ с просьбой показать самоцветы детям в рамках уроков «Родного края». Во время одной их таких импровизированных экскурсий Звереву и пришла идея создать в Мурзинке музей минералов. Он поделился замыслами с односельчанами и нашёл у них поддержку. Кое-кто даже выразил желание передать в музей свои семейные реликвии: вещи и фотографии предков-горщиков, образцы самоцветов, найденные ими. Так начал формироваться музейный фонд.
К 1964 году экспонатов было собрано так много, что Иван Иванович начал задумываться о новом отдельном здании для музея. Но где взять деньги на его постройку? Сельский бюджет не потянет строительство музея, а крупных предприятий, к которым можно обратиться за помощью, нет.
Временно часть музейной коллекции перенесли в сельсовет, где для неё освободили комнату. Но проблему это не решило. Зверев отправился в Свердловск. Первый «вояж» по кабинетам высоких чиновников результата не дал. Зато Иван Иванович познакомился с журналистом молодёжной газеты «На смену!», которому и рассказал о проблеме. Первая заметка появилась месяц спустя в газете «На смену!». Затем о Мурзинке написали в «Вечорке» (газета «Вечерний Свердловск»), а позднее и в «Уральском рабочем». Идеей создания минералогического музея заинтересовались и в обкоме партии, и в облисполкоме. Но прошло ещё несколько лет прежде, чем для музея выделили здание заброшенной Сретенской церкви. 30 января 1973 года Минералогический музей открылся в отремонтированном помещении, где и находится по сей день.
Вскоре музей был включён в областной туристический маршрут «Самоцветная полоса».
А Иван Иванович Зверев вместе с женой и детьми продолжал собирать экспонаты для музея. Он разъезжал по заброшенным шахтам и разрезам, собирал брошенный инструмент горщиков, вещи, образцы камней, составлял описания месторождений, фотографировал. Если погода не позволяла заниматься поисками, Зверев работал экскурсоводом, увлечённо рассказывая посетителям музея об истории самоцветных промыслов в Мурзинке и её окрестностях.
Когда экскурсанты просили его рассказать о себе, Иван Иванович в шутку отвечал: «Я мужик простой: и лошадь запрячь могу, и лекцию по минералогии прочитать. Я и ювелир, и художник, и с Хозяйкой лично знаком. Вот, третьего дня встречались…»
В 1975 году Свердловская киностудия сняла небольшой сюжет о создателе музея самоцветов в Мурзинке. Тема настолько увлекла съёмочную группу, что было решено отснять полноценный часовой документальный фильм о Звереве, его предках и семье (сын Ивана Ивановича, Юрий, тоже стал геологом и работал на Ямале), о самоцветных копях. Но, к сожалению, в 1977 году Иван Иванович ушёл из жизни.
Сегодня экспозиция Минералогического музея им.
Но вернёмся к истории приисков.
Служебное рвение Якова Фомича Рооде на новом поприще продолжалось недолго. Совмещать должности командира мурзинских самоцветных приисков и директора Петергофской гранильной фабрики было нелегко. Особенно тяжёлой была дорога. Однажды на возок, в котором ехал Яков Фомич, напала варначья ватага, и если бы не казачий разъезд, на счастье оказавшийся поблизости, статский советник Рооде мог и не дожить до пенсии. В 1793 году Яков Рооде вышел в отставку и навсегда покинул Урал.
С конца XVIII и до начала ХХ века район добычи «самоцветных каменьев» расширяется на близлежащие деревни и сёла. Близ деревни Фокино открывается месторождение кварца, рядом с Южаково из недр начинают добывать берилл и андалузит, недалеко от Сарапулки и Шайтанки — родицит, у деревни Медвежка — агат, у села Липовского — аметисты и бериллы. И конечно, Ватиха, расположенная в пяти километрах к востоку от Мурзинки. Именно на Ватихе добывали самые чистые и красивые аметисты. На месторождении было выделено несколько жил: Ватиха, Тихониха, Косая, Раздериха и Логоуха. Аметисты с Ватихи обладают любопытной особенностью: при естественном дневном освещении они переливаются синими отблесками, а лучах электрического света горят цветом, близким к красному. Такие камни высоко ценились у ювелиров Европы. В частности, Луи-Франсуа Картье, основатель всемирно известного ныне бренда, ежегодно покупал аметисты с этого месторождения на несколько десятков тысяч золотых рублей.
Другим интереснейшим месторождением была Мокрушина копь, или просто Мокруша, открытая в 1854 году. Она была основным объектом работ горщиков Мурзинки и соседних сёл. Название своё копь получила из-за того, что находилась в сыром, болотистом месте. Разрезы и шахты наполняли подземные воды, а работали горщики главным образом зимой, в промёрзлой земле. Славилась Мокруша своими топазами и дымчатым кварцем. Наиболее удачными для добычи топаза на Мокруше были 1880−1886 и 1890 годы.
Здесь, на Мокруше, уже в советское время были найдены крупнейшие образцы уральских самоцветов, в том числе четыре легендарных голубых топаза: «Урал» (8,4 кг), «Тумашев» (11 кг), «Мурзинский» (14 кг) и сросток кристаллов из 26 штук весом более 40 кг, получивший имя «Победа».
С середины XIX века разработка месторождений самоцветов в районе Мурзинки всё чаще и чаще велась бессистемно. Во многом этому способствовала продажа «билетов» — лицензий на добычу самоцветов. Купить «билет» могли все, кто был в состоянии заплатить. Но далеко не каждый знал, как следует вести разработку. Поэтому везло не каждому. А некоторые охотники за самоцветами и вовсе погибали в шахтах.
Сколько всего было добыто самоцветов для казны и каких именно, доподлинно неизвестно: почти вся документация казённых предприятий была утеряна в годы революций и Гражданской войны, а частные артели вообще не вели никакой отчётности.
Любопытно, но Демидовы всё-таки добрались до мурзинских самоцветов. В 1913 году часть территории близ Мурзинки взяло в аренду некое «Российско-Азиатское золотопромышленное товарищество», возглавляемое князем Владимиром Петровичем Мещерским, фаворитом двух последних русских царей и дальним родственником Демидовых. В состав учредителей общества входили также Анатолий Павлович Демидов, баронесса Эжени Подменер (которая на самом деле являлась женой Анатолия Павловича; для чего Мещерскому понадобилась эта конспирация, остаётся только гадать) и ещё ряд господ, фамилии которых мало что говорят современному обывателю. О результатах деятельности товарищества в Мурзинке почти ничего не известно — кроме того, что в марте 1917 года несколько европейских ювелирных торговых домов перевели на счета Анатолия Демидова в «Русском для внешней торговли банке» порядка 4 млн рублей золотом.
После Октябрьской революции самоцветные прииски в районе Мурзинки пришли в упадок: новая власть была занята преодолением разрухи и экономического спада, а добычей аметистов, топазов и изумрудов занимались только местные жители — старые и опытные горщики. Многие шахты по всей «самоцветной полосе» оказались затопленными или разрушенными, некоторые из них можно встретить и сейчас.
Оживление интереса к «самоцветной полосе» началось в разгар индустриализации. Первыми, в 1931 году, были национализированы месторождения изумрудов и аметистов, которые перешли в ведение треста «Союзредмет». Год спустя известный уральский горный инженер-геолог доцент Свердловского горного института Григорий Николаевич Вертушков составил кадастр Адуйских и Мурзинских месторождений. Началась разведка и оценка запасов ограночного берилла. С 1958 года стартовала добыча аметистов на Ватихе, а через несколько лет — поисково-оценочные работы на Мокрушинском и Липовском месторождениях.
Активный интерес советского государства к «самоцветной полосе» сохранялся до 1987 года. Но в разгар перестройки работы на большинстве месторождений свернули, к началу 1990-х была прекращена добыча берилла, гелиодора, дымчатых кварцев, аметистов, топазов.
В настоящее время копи «самоцветной полосы» заброшены, многие шахты затоплены, а добычу самоцветов ведут так называемые хитники — охотники за драгоценными и полудрагоценными камнями. Некоторые из них пытаются наладить геологический туризм в район копий, но не у всех это получается.
К слову, хитничество — незаконная добыча драгоценных камней и металлов — зародилось ещё в середине XVIII века и существовало в Мурзинке с незапамятных времён. Выгодное ли это было занятие? Судите сами: в конце XIX — начале ХХ века скупщики в селе Южаково давали хитникам за большой кристалл топаза штоф водки (1,23 л), а за кристалл средней величины — полуштоф. Если хитник хотел взять деньгами, то получал 70−80 или 35−40 копеек соответственно. Это было в 50, а то и в 100 раз меньше реальной стоимости камней.
Суров был и закон. В XVIII веке пойманных с поличным хитников били на площадях кнутом, а особо непонятливых клеймили буквой Т (тать). В XIX столетии за хитничество могли отправить на каторгу на срок до пяти лет. Теперь времена изменились и закон относится к хитникам гораздо мягче.
© 2021. Сергей Волков и Дмитрий Кужильный эксклюзивно для АН «Между строк»
Уважаемые читатели! Если вы являетесь автором какого-либо фото и ваша фамилия не указана в сноске, пожалуйста, свяжитесь с авторами или редакцией любым удобным вам способом, и мы исправим это упущение.